Толкование Евангелия

Из предисловия автора к первому изданию

Кто перестал верить в Бога сердцем, кто потерял детскую веру в Него, тот может вернуть ее только при помощи рассудка или свершившегося над ним чуда. Но так как неверующие в Бога едва ли достойны совершения над ними чуда отвергаемым ими Богом, то для них остается один только путь; умом дойти до веры в Бога.

Я говорю так по собственному опыту. В шестидесятых годах прошлого столетия (XVIII век), был увлечен распространившимся тогда среди образованных людей безбожием и много лет прожил атеистом. Потеряв веру в Бога, я чувствовал, однако, что для полноты разумной жизни мне чего-то не достает, что на месте исчезнувшей веры осталась какая-то пустота, что учения материалистов и эволюционистов не удовлетворяют меня, не дают осмысленного познания самого себя и окружающего меня мира. И эта пустота, эта казавшаяся мне бесцельность и бессмысленность жизни заставили меня, наконец, призадуматься и основательно познакомиться с Евангелием.

К стыду моему (да и моему ли только?), ни из гимназии, ни из университета я не вынес надлежащего знания религии, которую официально исповедывал. Поэтому, приступая к пополнению этого пробела, я рассуждал так: «Все свои познания о Боге и назначении человека христиане заимствуют из четырех Евангелий. Но что это за книги? Кто и когда их составил? Можно ли на них полагаться? Не подложны ли они?»

Неизбежность таких вопросов вынудила меня прежде всего узнать: действительно ли принятые христианами четыре Евангелия написаны теми лицами, имена которых носят?
Тщательное ознакомление с ответами на этот вопрос привело меня к убеждению, что Евангелия действительно написаны в первом столетии по Р. Х. Апостолами Матфеем и Иоанном, учеником Апостола Петра Марком и спутником Апостола Павла Лукой.

Признав подлинность Евангелия, я задумался над другим вопросом: можно ли признать действительно совершившимся все записанное в Евангелиях? Тщательное исследование и этого вопроса привело меня к утвердительному ответу.

Тогда возник третий вопрос: можно ли считать Иисуса Христа только Человеком? И если Он не только Человек, то Кто же Он?

Для того, чтобы прямо подойти к разрешению этого вопроса, надо было прежде всего узнать: действительно ли Христос воскрес? Ответ на этот вопрос должен был разрешить мне много других вопросов. Рассмотрев все доводы «за» и «против» Воскресения Его, я убедился в том, что Он действительно умер и воистину воскрес.

А если Он воскрес, если собственной властью воскрешал умерших и совершал заочные исцеления умиравших, если слову Его повиновались бури и волны морские, то следует признать, что Он обладал сверхъестественной силой, был вне законов природы, господствовал над ними, а не подчинялся им, и потому не мог быть только Человеком.

Если, к тому же, вся жизнь Его доказывает, что Он был безгрешен, если заклятые враги Его, книжники и фарисеи, вынуждены были безмолвствовать, когда Он всенародно спросил их — кто из вас обличит Меня в неправде? (Ин. 8, 46) — то, значит, Он не мог говорить неправду.
Признав, что Иисус Христос не мог сознательно говорить неправду, я должен был признать, что Он не мог и заблуждаться, так как заблуждение есть следствие легкомысленного отношения к исследованию истины, легкомыслие же несвойственно Ему.

А если Он не мог сознательно говорить неправду, не мог и заблуждаться, то как же Он мог узнать все то, о чем говорил?

А говорил Он, что человек бессмертен, что кратковременная, земная жизнь его есть только приготовление к жизни вечной, что за дела, совершенные людьми здесь, на земле, будет воздаяние на окончательном суде, что все когда-либо жившие люди будут тогда воскрешены и, сообразно прожитой жизни, одни будут блаженствовать в Царстве Небесном, а другие страдать, что для достижения блаженства в Царстве Небесном необходимо творить волю Божию, что Бог, как беспредельное Добро и Любовь, требует от нас любви к Нему и ко всем людям, что мы должны поступать со всеми людьми так, как желали бы, чтобы и с нами поступали другие, и т. д.

Но все это — тайны, открыть которые своими силами не мог ни один человек, как бы гениален он ни был. Они не могли быть известны и Христу, как Человеку. Объявляя их людям, как волю Отца Своего, пославшего Его в мир, Он говорил: Пославший Меня есть истинен, и что Я слышал от Него, то и говорю миру (Ин. 8, 26); а в прощальной беседе с Апостолами сказал: Верьте Мне, что Я в Отце и Отец во Мне; а если не так, то верьте Мне по самым делам (Ин. 14, 11).

Итак, Иисус говорит, что все, чему учил Он, поведал Ему Сам Бог, и что как Он в Боге, так и Бог в Нем.

Дойдя, таким образом, до недоступного уму человека, я думал так: «Иисусу Христу, как Свидетелю истины, можно или вполне верить, или совсем не верить; середины не может быть. Но так как безусловно правдивого во всем, безгрешного и всемогущего, воскресшего и вознесшегося Иисуса нельзя считать недостоверным Свидетелем, нельзя считать только Человеком, то остается один только исход: верить Ему безусловно во всем, а следовательно верить, что Он в Боге и Бог в Нем, то есть что Он Богочеловек». И я поверил.

Тут окончился путь исследования, и я вступил в область давно утраченной мною веры; я пристал к тому тихому берегу, от которого был оторван волной атеизма; я познал смысл жизни; я нашел раскрытой ту дверь, в которую тщетно стучался; я понял глубочайший смысл слов — придите ко Мне все труждающиеся и обремененные… и найдете покой душам вашим (Мф. 11, 28-29). Я пришел ко Христу и нашел ответ на все мучившие меня вопросы, нашел и душевный покой.

Поэтому советую неверующим, сомневающимся и колеблющимся подойти к Господу нашему Иисусу Христу тем путем, каким я шел. Счастлив буду, если мой скромный труд поможет хоть одному из них вернуть утраченную или укрепить поколебавшуюся веру.